Мужчина – либо с детства, либо никогда

21 февраля 2025 06:02

Количество просмотров: 30

– Военным хотел стать с детства. Мой папа – офицер, участник боевых действий, прошёл обе чеченские кампании, награждён орденом Мужества. Он для меня всегда являлся примером, – рассказывает собеседник. – Были ли другие варианты выбора профессии? – Без вариантов. – А как мама приняла твой выбор? Двое военных в семье… – Она в принципе всё воспринимает тяжело. А что делать, такая у неё доля – ждать. Сначала папу, теперь – меня. – Пыталась отговорить от поступления? – Нет. За это ей спасибо. – А если бы на тот момент ты точно знал, что грядёт СВО? – Ничего бы не изменил. – Сложно брать на себя управление людьми в столь молодом возрасте? – Ответственность – всегда непросто, но это мужская обязанность. А возраста в военной структуре нет, есть порядок подчинённости – основной армейский закон: звание и должность решают всё. – Ты строгий командир? – Не могу себя оценивать, стремлюсь к справедливости. А добреньким быть на войне не получится. Когда много людей в подчинении, на одном понимании не справиться. Строгость и жёсткость – неизбежный инструмент командира. – О чём больше всего мечтает солдат на войне? – О тишине. – Ты оказался в ней, о чём сейчас твои чаяния? – Вернуться назад. – Почему? – Там мои товарищи, им необходима помощь. Как только дождусь протезирования, сразу же встану в строй. – Можешь рассказать историю своего ранения? – В ходе активных наступательных действий бежал по узкой дорожке. Старался внимательно смотреть под ноги, увидел воронку от взрыва... Свежая земля присыпала тропу, и как раз в этом месте находилась мина, на которую наступил. Заметил её в последний момент, но не успел среагировать. Осмотрел рану – пяточную кость полностью раздробило, осколками повредило другую ногу. Чтобы спастись, нужно было добраться до укрытия. В качестве опоры попытался использовать автомат, но он оказался коротким и не пригодным для этого, поэтому собрал волю в кулак и побежал, наступая на обе ноги. За несколько метров до цели потерял сознание, ребята сумели затащить внутрь, привели в чувство, оказали первую помощь. На протяжении ещё 10 дней находился на позиции, ждал, когда появится возможность для эвакуации. – Командование передал кому-то? – Нет, продолжал координировать работу самостоятельно. Так было надо. – Получается, что всё это время находился без медицинской помощи? – Обезболивающее, перевязочный материал закончились на третий день, а на четвёртый – в ране завелись опарыши, но этим на войне никого не удивишь. – Ты же понимал, какие последствия могут быть, терпел боль и тем не менее продолжал делать своё дело… Откуда столько мужества? – За спиной – мирные люди и вся Россия. – Извини за вопрос, но ты сейчас со мной полностью откровенен? Не лукавишь? – Ни капли. – Размышлять о высоком, балансируя на грани жизни и смерти? А мысли о себе, о родных, о доме? Это же естественно для человека в экстремальной ситуации. – Честно, не думал об этом в тот момент. Я же точно знал, что мог быть и худший вариант развития событий, а у меня всего лишь потеря стопы, поэтому просто говорил «спасибо». – За что? – За возможность довести дело до конца. А к смерти я готов. Для настоящего воина и мужчины умереть в бою – наивысшая награда. – А для родителей? – Они меня таким воспитали, поэтому поймут. – Неужели вообще нет страха? – Есть. Товарищей страшно подставить, задачу не выполнить, подчинённых бросить – вот позор и бесчестие. И ещё боюсь бессилия: когда на руках умирают друзья, а помочь нельзя. – Такие же высокие моральные принципы поддерживает вверенный тебе личный состав? – В основном да. Люди с идеей пойдут до конца, и только они смогут быть максимально эффективными, остальные погибнут раньше. Пытаюсь донести эту мысль до ребят. На стороне Украины хорошо воевали только замотивированные подразделения, такие, как «Айдар», «Азов», которые теперь практически уничтожены. Сейчас в 95% случаев мы воюем с мобилизованными, остальные пять – контрактники и добровольцы. – Удавалось разговаривать лично с кем-то из солдат противоборствующей стороны? – Да, не раз. – О чём? – В основном твердят, что воевать не хотят. Рассказывают, что в деревнях мужского населения практически не остаётся уже. – Веришь? – Да. И хорошо их понимаю. У них выбора нет, они – солдаты, такие же, как и я. К противнику нужно относиться уважительно, это позволяет оставаться человеком. – Сейчас ты дома, у тебя много свободного времени, чем себя занимаешь? – Как только выписали из госпиталя, стал сразу же ходить в тренажёрный зал. Посещаю школы, беседую со старшеклассниками. – О чём ведёшь разговор? – О том, почему и ради чего мы воюем. Дети многого не знают, и фразой «Россия напала» можно любого из них убедить в том, что мы – страна-агрессор. Не хотелось бы, чтобы они так думали, поэтому рассказываю о событиях на Майдане, о том, что героями стали преступники, о переписывании нашей истории, о зверствах, совершённых киевским режимом. – Твои убеждения основаны на общепринятой линии государства или на собственных наблюдениях? – А общепринятая линия государства берётся из жизни, из общения с мирным населением. Хотя мне и разговоров не нужно, видел всё своими глазами. Лежал в Донецке в обычной больнице, проснулся от того, что в соседнее крыло прилетела ракета. Четырёхэтажное здание сложилось, как карточный домик, со всеми людьми, и это был даже не госпиталь. Видел, как разрушают мирные кварталы, где военных нет вообще, прицельный огонь по рынку в разгар рабочего дня. Разве так решают конфликты настоящие мужчины? – Украинские СМИ сообщают о том, что и наша сторона действует подобными методами. – Думал об этом, но примеров не встречал – цели уничтожать мирных у нас нет. Не спорю, война без жертв не обходится, но мы используем каждую возможность, чтобы минимизировать потери гражданского населения и геноцидом не занимаемся. Освобождая населённые пункты, часто сталкиваемся с такими примерами: местные, рискуя своей жизнью, предпочитают отсидеться и дождаться прихода российских военных, хотя имеют возможность эвакуироваться на противоположную сторону. Прячутся в подвалах по нескольку месяцев и встречают нас со слезами. Какие ещё доказательства нужны?! – Увидела книги на твоей полке. Что ты читаешь? – Очерки, дневники СВО, литературу по психологии, как преодолеть посттравматический синдром и т.д. – У тебя он есть? – Безусловно, хотя по причине хорошей подготовки он почти не проявляется, но хочу знать, чего стоит опасаться. – Представь, что завтра утром ты проснулся, а война закончилась. Чем будешь заниматься? – Самый сложный вопрос. Ответа на него у меня нет. – Неужели вообще не видишь себя на гражданке? – Нет, я офицер. И это на всю жизнь. Закончится война, будут другие задачи. Родину всегда есть от кого защищать. P.S. В финале беседы в комнату вошёл отец героя. – Как Вам удалось воспитать такого сына? – А неизвестно ещё, кто кого воспитывает, – со вздохом ответил мужчина.