Алексей Гаев Дом на пригорке Дом на пригорке возле тихих вод, Мосточек старый, кони на поляне. Вот и дошел я до желанной грани, Стремлюсь к которой каждый новый год. На лавке низенькой как будто ждет меня, Сидит седая мать моя, старушка. Ах, сердце, ты не камень, не игрушка, Тебе и жалость, и любовь родня. – Ну, здравствуй, мама, здравствуй! Это я. – Сыночек! Здравствуй! Отдохни с дороги. Я в дом вхожу, дыхание тая, Как в детства, юности волшебные чертоги. В избе прохладно, чисто и светло, А в каждой комнате висят мои картины, Жар-птицей бьется солнце о стекло, И на пол свет лег золотистым клином. Глаза влажнеют быстро отчего-то. – А где отец? – Ты ешь, он подойдет. Покормит кур, посмотрит огород. Мы день толчемся. Как же без работы?! Я ем яичницу и с солью огурцы, Пью молоко вприкуску с мягким хлебом. Храни, Господь, под сим высоким небом Дома, где ждут нас матери, отцы! Зинаида Бузырева (Ломакина) Самая лучшая Моя мама – лучшая самая, Она рядом со мною всегда. Хоть бываю порой и упрямым я, Не ругает меня никогда. Молодая, красивая, сильная, Терпеливая мама моя! Я хочу, чтоб была ты счастливою. Знай, твой сын очень любит тебя. Подрасту, твоей стану опорой. Ты же знаешь, я быстро расту, А тебя и веселой, и строгой, И такой, как сейчас, я люблю. Мария Образцова Мама Разгневанные тучи Пускают в землю стрелы. Судьбы дорога круче, А тело омертвело. Вновь не хватает грамма, Чтоб жизнь рекой текла. И снова моей мамы Протянута рука. И, чтобы отогреться, Иду к ней под крыло. Где, как в далеком детстве, Уютно и тепло. Уносит свежий ветер Печали в забытье. И мир вновь чист и светел Молитвою ее. Николай Воробьев Любите и берегите мам Ты прости меня, мама, По-другому не мог. Я по жизни упрямо, Напролом, без дорог, Шел своею тропинкой, Спотыкаясь порой, С манжерокской заимкой Обвенчавшись судьбой. Здесь я дом свой построил, Здесь работа моя, В тишине и покое Навещают друзья. Пусть достиг я не много Из всего, что хотел, Впереди путь-дорога, Возраст мой – не предел. Ты поверь только, мама, Помню я до сих пор В Теплом шум пилорамы, Твоих песен фольклор, Твои руки трудяги И улыбку, и смех, Помню звон «молотяги»… Ты одна изо всех И роднее, и ближе – В том сомнения нет. Жаль, тебя я не вижу Столько зим, столько лет! Ты прости меня, мама, Знаю, что виноват. Пусть живу я упрямым, Только жизни я рад. И своею тропою Я иду, как могу, Навсегда пред тобою В неоплатном долгу. Светлана Костина Баба Лена Улица Ленина. Бабушка Лена Утром тележку везет на базар. Белые кудри, как белая пена. Дочиста выцветшие глаза. Светлые, светлые ваши глаза... Кто их не знает на улице Ленина? Ржавый доносится скрип колеса, Ранняя пташечка – бабушка Лена. В старой тележке – варенья-соленья, Жареных семечек пухлый мешок, Купят, не купят? А для настроения Среди людей постоять хорошо. Утром на улице очень свежо, Значит, приятнее чай будет питься, Сладкий, из красного термоса с птицей. Бабушка любит горячий, чтоб жег. – Здравствуй, баб Лена, – сказал паренек, – Можно мне семечек пару стаканов? – Как же нельзя? Подставляй-ка карманы. – Благодарю. – На здоровье, сынок. А на плечах она носит платок, Купленный то ли снохой, то ли сыном, В прошлом году на красивой машине К ней приезжали они на денек. Надежда Кетрарь Ты мне снишься Мама, знаешь, ты мне часто снишься. Не хватает теплых твоих слов. Будто в дверь, усталая, стучишься В праздник светлый, на святой Покров. В дом проходишь, обнимаешь нежно, Словно в детстве, крепко и любя. Спросишь тихо: «Как дела, Надежда?» Лишь скажу: «Я так ждала тебя!» На лице твоем блестят слезинки: «Я замерзла, ставь-ка самовар!» Кружат в танце первые снежинки, И клубится в чайных кружках пар. Похохочем. Выпьем снова чаю. Включим дома музыку зазря… Мама, знаешь, очень я скучаю. Жаль, что нам увидеться нельзя. Любовь Семенцова Мамины уроки Мама не любила кошек. Никогда их не ласкала, не брала на колени, не вела с ними никаких бесед. Если кошка, как иногда бывает, опершись лапами о стол, понюхает кусочек, кусочек этот сразу выбрасывался, а стол мылся с мылом. И вот случилась такая история. На чердак сельского клуба забрался кот. Несколько дней слышалось его мяуканье. Сначала истошное, как орут мартовские коты, потом жалобное, потом хриплое, а потом и вовсе сошло на нет. Мы решили, что он слез оттуда, но мама как-то забеспокоилась: – Надо посмотреть, а то, поди, пропал. А как посмотреть – нужна длинная лестница. Пошли искать лестницу. У кого не спросим, все короткие. – Тебе куда такая? – удивлялись соседи. – Кота на крыше посмотреть. В клубе. – Делать тебе нечего, он уж слез, поди, давно не слышно. – Ну, слез так слез, посмотрю. Стал бы он неделю орать, если бы мог сам спуститься. – Иди в экспедицию, там есть пожарная лестница, может, дадут. Лестницу, конечно, дали, даже помогли донести и водрузить к стене. Желающих подняться на чердак не нашлось. Мама взяла сумку и полезла вверх. В середине пути сооружение стало пружинить, надо было часто пережидать и двигаться дальше, а как же обратно? Ну, это надо было видеть, страшно вспоминать. Но вот мама скрылась за дверкой чердака, и мы услышали, как она разговаривает с котом: – Ах, паразит ты, паразит, какой черт тебя сюда занес? Да бедный ты, бедный… Ну иди, иди сюда… Иди говорю! А кот, совершенно обессиленный, мог только шипеть, но когда его стали запихивать в сумку, стал защищаться из последних сил. Руки маме он исцарапал до крови. Когда его принесли домой, он не мог даже стоять, потому что оголодал до последней степени. Пил и пил воду. К тому же до лапки передней даже дотронуться не давал. Видимо, поэтому и не мог спуститься вниз сам. Папка, глядя на исцарапанные мамины руки, качал головой: – Вот, ума нет – считай, калека. Тебе оно надо было?! Разбилась бы с котом вместе. Ты же их не любишь! – При чем тут любишь или не любишь? А пропал бы там, не жалко, что ли? – И посмотрела строго. Кот прожил у нас недолго. Мама кормила его мяском с рук, смотрела, как он лакает молоко, гладила исхудавшую спину. Лапа зажила, и кот ушел. Мы сначала переживали, но мама не жалела, только сказала: – Ну как же? Вы бы тоже обрадовались, если бы наш Мурзик потерялся, а потом вернулся домой. Это и был для нас урок милосердия. Не обязательно любить, но надо обязательно помогать тому, кто нуждается в помощи.