Вслед за сыном

29 сентября 2023 05:09

Количество просмотров: 50

«Это для бабушки, чтобы она порадовалась, а то переживает», – так начался наш непринужденный и в то же время тяжелый разговор. Сложно все это, сложно. – Кто первым оказался на СВО? – Сын. Служил срочку в Юрге, заключил контракт и в скором времени попал на спецоперацию. С первых дней там. В марте 2022 года получил ранение под Черниговом. Лежал в госпитале, перенес операцию, побыл дома… Восстановился и был отправлен назад. Ну, и я за ним следом. – Как вы вообще узнали о начале военных действий и что при этом почувствовали? – Услышал по телевидению, как все. 23 февраля Никита позвонил по видеосвязи, сказал, что уходят на учения, телефоны на время сдадут. А на следующий день я узнал, что началось. Сразу стал искать, звонить в военкоматы, в Юргу, узнавать, где он. Объявился только через полмесяца. Разговор длился буквально пять секунд. Сказал, все нормально, живой. – Переживали? – Конечно. – Решение пойти к нему тогда еще не созрело? – Нет. Думал, все закончится. Потом – что комиссуют по ранению. Но он поехал, и все… – Пошли в военкомат? – Мне нужно было попасть именно в его бригаду. Созвонился с Юргой. Прошел комиссию, собрал необходимые документы, сдал в военкомат и через месяц тоже уехал. Это было в марте. В части заключил контракт на два года и полетел. Сын был уже там. – Как с работой урегулировали? – Все нормально. Тонкостей не знаю, но место за мной сохранилось. Коллеги меня провожали, деньги собрали. Сейчас – регулярно на связи, с директором, Игорем Кругликовым – тоже, ему отдельное спасибо: приобрел для нас электрогенератор. В первые же дни отпуска побывал в своей конторе, встретили хорошо. – Можно озвучить, где вы сейчас базируетесь? – В Кременной. – Расскажите о военных буднях. – Будни всегда проходят по-разному – когда тихо, когда громко, всякое бывает. Бои идут постоянно, день и ночь, без выходных. – Не пожалели? – Нет. Нисколько. – У Вас был опыт армейской службы? - Нет. – Как же пошли?.. Вам спокойнее от того, что сын на глазах? – Конечно. Я с ним рядом, помогаю ему, всячески поддерживаю. Для меня это важно. – А близким теперь – за двоих переживать… – Ну да, согласен. Но они здесь все вместе – им легче, а ему одному там… Я понимаю, он уже взрослый, мужчина, но поддержка все равно не помешает. – Где размещаетесь: казармы, землянки? – Землянки. Одно время в деревне стояли, жили в брошенных домах. Деревни почти пустые. В городах жизнь потихоньку восстанавливается, люди возвращаются. Население к нам относится по-разному: кто-то помогает, продукты приносит, кто-то проклинает. Вообще народу мало осталось, разбежались кто куда: кто-то воевать, кто-то в Россию, кто-то за границу. В основном – старики там. – А у Вас к местным есть сочувствие? – Есть, конечно. Там дети. Едешь – бегут за машиной, машут. Остановишься, угостишь тем, что есть в кабине, или купишь, если магазин рядом, денег дашь на мороженое. Они уже привыкли. Не боятся ничего. Родились в этом, так с военными и живут. Там все по-другому, никто не плачет, что ему айфон не купили. Пожилые так же. Помогаем чем можем. Им тяжелее всего. – Главная опасность – прилеты? – Опасность там везде. И мины, и прилеты. Там нет такого, что просто спокойно сидишь. – Привыкаешь? – Ну как привыкаешь? Да. Но все равно… – В отпуск вместе с сыном приехали? – Да. На три недели. – Дома хочется остаться? – Дома всегда хочется остаться. – Но прежний мотив никуда не делся. – Никуда. – А такой тандем: отец – сын там часто встречается? – Нечасто, но бывает. У кого-то двое сыновей. – У Вас есть еще дети? – Сын, 10 лет, кадет. Получается, тоже военный. – Скучаете? – Конечно. И он. – Фатальные мысли посещают? Что будет, если… – А смысл там об этом думать? Безусловно, бывает страшно. Особенно когда непосредственно на передок едешь, выполнять боевую задачу. На машине. А это цель. Выжить надо. – Разговоры там только о войне? О доме? О чем? – О войне – конечно (непосредственно о работе). И о доме – тоже, о жизни вообще. Общаемся между собой, товарищи появились. Земляков много – встречаемся, разговариваем, номерами обмениваемся. Всегда узнаешь, нет ли в соседних бригадах парней с Алтая. Пойдешь – пообщаешься: «Зема!» – «Зема!» – Происходящее похоже на сюжеты фильмов, книг? – Приблизительно. Картины – да, как в кино: на месте деревень – одни печки; города, которых нет (такие, как Северодонецк). Сейчас что-то там начинают делать, расчищают. – Какой лучший сценарий развития событий Вы видите? Чего бы хотелось? – Чтобы это побыстрее закончилось, чтобы все были живы, здоровы. – Но от Вас ничего не зависит… – Есть люди, от которых зависит… Мы – да, лишь выполняем приказы. Получил задачу – действуй. – Здесь, в тылу, часто говорят о победе. А там? – Конечно. Каждый день. Мы все равно победим, идем ведь вперед. С тех пор, как я туда приехал, заметно продвинулись. – Наверное, никогда и представить не могли, что судьба такой поворот осуществит. – Да, жизнь резко изменилась – в одно мгновение. Ничего не поделаешь. – Но у Вас был выбор… – Был. – Как обстоит ситуация со снабжением? – Нормально. В вязаных носках, которые присылают волонтеры, находим иконки, записки. Это греет не меньше самой вещи. Дети тоже пишут, храню вот послание улаганского школьника – приятно. Когда приедается солдатская пища, скидываемся, ездим в город: в магазин, на рынок. Есть все, но цены космические. А так … Обычная жизнь идет, просто война. .................................................. Юлия Цайтлер