Свет, озаряющий наш путь

23 июня 2023 10:06

Количество просмотров: 69

Начальная школа запомнилась массивными, надежными партами с откидными крышками, скрипом перьевых ручек на уроках, чернильницами, тетрадками с вечными кляксами и промокашками, румяными калачиками в школьной столовой, игрой в классики. И конечно же, бюстом Ленина, портретами Суворова, Сталина – они были неотделимы от школы. На них мы смотрели, как смотрят в церкви на иконы. Патриотическому воспитанию поколения 60-70-х уделялось огромное внимание! На примере героических сражений наших дедов в годы Великой Отечественной войны нам прививали чувство гордости и ответственности за страну, в которой мы живем. К патриотическим ценностям относились: уважение к родителям, бережное отношение к природе, любовь к родному русскому языку. Тайны препараторской комнаты В пятом классе нашим классным руководителем стала Мария Диановна Неустроева. Она была «биологичкой», поэтому нам достался самый уютный кабинет, заставленный цветами, и препараторская – маленькая комнатка, где регулярно проходили планерки и разборки. На первых мы, соответственно, планировали, а на вторых «разбирали по косточкам» двоечников и нарушителей дисциплины. Вот на этих самых планерках классный руководитель раз и навсегда вдолбила в наши головы, что мы должны называть друг друга только по именам, и сама она нас называла только так. Никаких: «Петров, Сидоров – к доске!» Особо поразил и вызвал уважение один ее необычный педагогический прием. Почти по Макаренко. Моя одноклассница, Вера К., раз за разом была не готова к уроку биологии. Получая двойки, еще больше ненавидела предмет. И вот в очередной раз Мария Диановна поднимает ее, чтобы услышать ответ, но та, как всегда, молчит, опустив голову. И вдруг Мария Диановна говорит: «Садись, пять!» – и выводит в журнале пятерку. Не веря своим глазам, на перемене заглядываем в журнал и – о, чудо! – напротив фамилии Веры стоит красивая, аккуратная пятерка. Мы в недоумении. На следующем уроке все повторяется. Вера молчит, пятерка очередная стоит. Учитель довольна, класс – в шоке, Вера – в краске от стыда за незаслуженные награды. Назавтра она отвечает блестяще, без запинки и отрабатывает полученный аванс. Вскоре биология становится одним из ее любимых предметов. Запомнился еще один случай. На улице – весна, в кинотеатре – фильм «Зорро», а мы – в школе. Решаем первый раз в жизни сбежать с урока. Причина уважительная – такой фильм! Выбрасываем портфели в окно, прыгаем на залитую солнцем поляну школьного сада и вот, веселые и счастливые, помахивая сумками, спешим по тротуару в сторону кинотеатра. А навстречу нам, как нарочно, – классный руководитель. У каждого спросила, куда он отправился, никого не отругала и не вернула. Мы пошли дальше, а вернее, побрели – настроение почему-то испортилось. Фильм понравился, и мы почти забыли, что завтра нас будут «препарировать». Собрание состоялось бурное: с каждого прогульщика требовали объяснение, трясли, «как грушу», и родители, и учителя вместе с директором, стрясая с нас плоды безответственности. Когда мы с бабушкой пришли после собрания домой, она сказала, глядя на меня, но так, чтобы слышал папа: «Позор!» И папа сказал мне: «Эх, ты! Не ожидал от тебя!» В этот момент последний плод разгильдяйства слетел с меня, и на этом воспитательный момент закончился. Как-то при встрече, лет через двадцать, Мария Диановна призналась, что мы были ангелами по сравнению с теперешними учениками. Было приятно, хотя все понимали, что еще через двадцать лет «теперешние» тоже покажутся своим учителям ангелами. В разное время жизнь диктует нам свои правила и законы. В те далекие времена, посещая школу, мы не имели права краситься, носить серьги, девочки – брюки, слишком короткие юбки, мальчики – длинные волосы. Навсегда запомнилось, как при входе в школу учитель военной подготовки, Сергей Александрович Иванов, устраивал мальчишкам облаву – осматривал их шевелюры и, если они были недопустимой длины, отправлял ребят стричься. Это, естественно, вызывало внутреннее негодование, но ослушаться никто не смел. Особо ушлые, бывало, шли на хитрость – уходили, делая вид, что в парикмахерскую, а вернувшись, говорили, что подстриглись. Некоторых это спасало, но ненадолго. Этому учителю мы благодарны за отличную строевую подготовку, умение стрелять и попадать в мишень, что пригодилось парням в армии, за то, что приучал нас к дисциплине и ответственности. Очень благодарны мои одноклассники и я, в первую очередь, Владлене Николаевне Миронюк за свет, которым она озаряла. Это она заложила в нас мысль, что живое и доброе слово способно оживить, а мертвое, скверное – убить. Сейчас наши бывшие одноклассники, слыша от молодежи нецензурную брань, вспоминают: «Попробовали бы мы так разговаривать при девчонках. Да нас бы тут же потащили в препараторскую и препарировали так, что мало бы не показалось!» Мы действительно никогда не слышали от наших пацанов дурных слов, и сами так не разговаривали. И это было не из страха и не потому, что были паиньками, просто изначально нам был дан правильный настрой – школа стойко и прочно стояла на позициях воспитания достойного гражданина своей Родины – могучего и великого Советского Союза! Если уж не химик, то хотя бы человек Честно говоря, я мало что понимала в химии, тянула между тройкой и четверкой, ну вот не шла она у меня – и все тут! Но то ли потому, что по другим предметам слыла хорошисткой, то ли еще почему, Клавдия Ивановна Савинкова до конца учебы не теряла надежды сделать из меня «если уж не химика, то хотя бы человека». Она была крайне требовательна, и многие стонали при одной мысли о грядущем уроке химии. Но практические опыты, которые она великолепно, как фокусник, проводила: внезапное изменение обычного цвета вещества, неожиданные хлопки, взрывы, наращивание удивительных кристаллов – заставили изменить наше отношение к предмету, да и к учителю тоже. А уж когда она, рассердившись на кого-то за несообразительность и непослушание, произнесла свою коронную фразу: «Да разгидрит эту окись марганца!» – то покорила наши сердца окончательно. Кроме этих неоспоримых достоинств нашего учителя (не знаю, как другие, но я заметила) было еще одно, и оно мне было особо дорого. Иногда, когда среди обрушившейся лавины вопросов-требований на меня находил момент прозрения и я могла ответить что-то разумное, у Клавдии Ивановны вдруг теплели красивые, строгие серые глаза. Этого я жаждала всей душой, ради этого зубрила нелюбимую химию. Много лет спустя, когда развалился Советский Союз, оставшись без работы, чтобы прокормить своих детей, я вынуждена была торговать на рынке мясом. Однажды на базаре неожиданно увидела Клавдию Ивановну, направлявшуюся прямо ко мне. Мы встретились взгядами, прятаться под прилавок было уже поздно – я поняла, что меня узнали. Она покупала у меня мясо, а мне было нестерпимо стыдно продавать ей его. Ведь учитель – это всегда что-то высокое, недосягаемое и уж точно не евшее мяса. Я хотела дать ей его просто так, но она не взяла, тогда я придумала на ходу какую-то смешную цену, но она строго посмотрела на меня и сказала: «Так ты ничего не заработаешь, Оля!» Положила на прилавок деньги, и вдруг меня опять озарил тот теплый, знакомый и любимый свет. Посмотрела долгим взглядом, отчего у меня внутри стал загораться какой-то огонек. – Это не твоя работа, Оля! – твердо сказала она и ушла, а у меня еще долго разливалось по всему телу тепло – и это на улице, в 30-градусный-то мороз! Следующая наша встреча произошла в библиотеке, где я работала уже много лет. Увидев меня, обняла, искренне радовалась, то и дело повторяя: «Слава Богу, Оля, что ты ушла с базара! Вот здесь ты на своем месте!» Справедливо сказано, что писатель живет в своих произведениях, художник – в картинах, а учитель – в мыслях и поступках своих учеников. С любовью и уважением вспоминаем мы своих педагогов: Р.А. Алехину, Г.В. Киселеву, В.И. Соколова, Л.А. Редькину и многих других. Я посвящаю этот рассказ им, кто поведал нам много тайн, показал столько дорог и помог выбрать главную. ................................................................ Ольга Истомина (Ельдекова)