Я из Маймы

12 августа 2022 09:08

Количество просмотров: 215

Мои родители Мой отец Григорий Власович Гуренко 1905 года рождения – украинец, родом из Харьковской губернии, сын крестьянина-середняка. В 30-е годы окончил Харьковский сельскохозяйственный техникум, служил в армии в Алтайском крае. После службы вместе с другом побывал в Горном Алтае, и в селе Камлак сослуживцы познакомились с двумя подругами и женились на них. Это было в 1934 году. Мама работала учительницей в школе. Она родилась в 1911 году в селе Старая Барда, ныне Красногорск, Алтайского края. Ее дедушки и бабушки, тоже крестьяне, в начале XX века по столыпинской реформе перебрались в Сибирь из Рязанской и Воронежской губерний. После женитьбы родители уехали в степной Алтай. Отцу, как он говорил, «горы мозолили глаза». Однако в 1940 году, когда я была еще грудным ребенком, отец с мамой из Поспелихи, где я и родилась годом раньше, приехали в Майму. Кроме меня в семье были брат Анатолий 1935-го и сестра Нелли 1937 года рождения. Отец устроился в МТС агрономом, а мама – в школу. Она окончила Бийский педагогический техникум и к тому времени училась заочно в Томском государственном университете на геолого-географическом факультете. К сожалению, из-за моей тяжелой болезни она бросила учебу после третьего курса. В Майме родители купили в рассрочку большой пятистенный дом по улице Луговой, рядом с Разъездом. В то время по Чуйскому тракту не было автобусного сообщения. Люди ездили на попутных машинах. Помню, что у нас часто просились переночевать проезжие. И мы пускали, и кормили чем могли. Иногда они чем-нибудь расплачивались. Очень долго служила нам для хлеба тяжелая белая фаянсовая тарелка с синей каймой, подаренная кем-то из проезжающих. Такая посуда была редкостью. Нам, детям, было интересно видеть разных людей. Разговоры нас мало интересовали. На фронте отец не был. Еще в армии он переболел туберкулезом и перенес серьезное заболевание крови. У него был белый билет. Конечно, при всех тогдашних трудностях жизни мое детство с отцом было более благополучным, чем у детей, отцы которых воевали. Отец проработал агрономом в с. Майме с 1940 по 1966 год, когда ушел на пенсию. Был главным агрономом МТС, главным агрономом райсельхозотдела, агрономом по хмелеводству и агрономом-пчеловодом. Награжден многими грамотами, в том числе Всесоюзного сельскохозяйственного общества. Это общество сыграло немаловажную роль во внедрении достижений науки в практику сельского хозяйства. Умер отец в 1968 году от миеломной болезни (рак костного мозга). От этой же болезни вскоре умерло еще несколько его ровесников. Сказался семипалатинский радиоактивный след. Мама, Анфия (Анна) Георгиевна Гуренко, тоже до пенсии работала учителем географии в школе (сейчас это школа №1). Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Умерла в 1994 году в Севастополе, где жила у своей старшей дочери – моей сестры Нелли. В первые годы после войны с нами жили мамины родители: Егор Алексеевич Порт-нов и Ульяна Антоновна Портнова. Дом Наш дом выделялся среди других большими ставнями. На наличниках были интересные разноцветные резные украшения. Четыре окна выходили на юг, по два – на восток и запад. Крыльцо находилось с северной стороны. С улицы за входной дверью – три ступеньки вверх и – просторные сени. Слева на высоте полуметра – двери в кладовую («кладовку»), где был ларь для муки. У нас муки уже не имелось, там хранилась старая сношенная обувь. Позже, когда у нас были ульи и сад, в кладовке стояло две-три фляги с медом, медогонка и ящики с яблоками-полукультурками. Помню, на стене в сенях коричневой краской крупно было написано «Сафронов». Ну, написано и написано, а что к чему, было невдомек. Недавно, уже в 2002 году, Раиса Ивановна Кыкманова (Суртаева) рассказала нам с сестрой о хозяине дома. Это был Павел Васильевич Сафронов. Его расстреляли в 1937 году, а семью сына Германа, которая жила вместе с отцом, сослали в Казахстан, в село Шортанды. Жена сына Мария – старшая сестра Раисы Ивановны. У них было трое детей. Германа забрали на фронт, где он погиб в 1943 году, а жена с детьми вернулась в Майму и поселилась в маленькой избушке. Мы, конечно, ничего этого не знали. Дом, построенный Сафроновым, позже наш дом, состоял из двух просторных комнат. Опять же это с учетом того времени и наших детских впечатлений. Он не идет ни в какое сравнение с тем, что строят сейчас. В первой комнате была большая русская печь с полатями. За печью – небольшой отсек или куть с дверцей-калиточкой. По стенам кути висели связки лука. В полу была «дверь» в подполье. Во второй комнате тоже была печь, но я помню уже перестроенную отцом на украинский лад печку-лежанку: конфорок не было, и спустя некоторое время после топки на ней можно было спать. В каждой комнате – по четыре окна. В нижней части рам приделаны деревянные корытца для сбора талой воды со стекол. С обеих сторон дома, с восточной и западной, в том месте, где были сени и кладовка, пристроены сараи. Справа от входа – с сеновалом и погребом, слева – для скотины. В последнем направо были воротца в помещение под кладовку и далее под сени, где содержались куры и свиньи, а прямо – дверь во второе подполье, которое находилось под второй комнатой. В подпольях хранилась картошка, овощи, позже, опять же когда были у нас сад и ульи – варенье и плодово-ягодное самодельное вино. Дом был задуман и построен в традициях крепкого крестьянского хозяйства. До войны в Майме было несколько таких добротных домов. После физической расправы над их хозяевами, так называемыми врагами народа, в этих домах размещались казенные учреждения: конторы колхозов, сельпо, детские сады и т.д. Наш дом пустовал. Времена менялись. Послевоенные годы были особенно трудными. Нечего было носить. Продовольственных запасов не было, кроме картошки, которой едва хватало на зиму. Наши сараи постепенно разбирались на дрова, погреба обваливались, но корову мы держали почти всегда, кур тоже. Из далекого детства помню гусей, уток. Иногда держали поросенка. Сад Поскольку отец был родом с Украины, он не мыслил жизни без сада. Учителям полагалось иметь 15 соток земли. Первоначально у нас столько и было. Потом часть участка вместе с баней отрезали и отдали другим людям. Но нам и оставшейся хватало. Я помню, как яблоневого сада еще не было, а только гряды земляники, посадки крыжовника и малины. Как-то летом случился сильный град, весь урожай перемешался с землей и был покрыт плотным белым слоем града величиной с куриное яйцо. В течение всей своей последующей жизни до кончины отец занимался садом. Кусты смородины, в основном черной, были посажены рядами. В рядах через нужное расстояние – яблони, а между рядами сажали картошку. Посадочный материал он брал в Горно-Алтайске на плодово-ягодной опытной станции. С директором ее, известным сибирским садоводом Михаилом Афанасьевичем Лисавенко, был знаком лично. В саду появились слива, груша, вишня и даже виноград. Сейчас – обычный ассортимент садов жителей Маймы, а тогда, в 40 – 50-е годы это было в диковинку. У нас росли стелющиеся яблони, но особенно много полукультурок – сортов 15. Самый ранний и сладкий – «сеянец Гагарина» (Гагарин – селекционер). Весной сад благоухал яблоневым цветом, осенью – свежей спелостью яблок. Отец проводил эксперименты с плодовыми деревьями, делал прививки. По линии сельскохозяйственного общества распространял среди жителей саженцы от опытной станции. Вставал он в 5 часов утра и до завтрака работал в саду. После завтрака шел на работу. Отец был натурой увлекающейся. Сажал неизвестные в то время никому баклажаны, блюдо из которых он великолепно готовил. У нас были делянки медоносных трав, эфиромасличных культур. Позже появились ульи. Однако надо сказать, что помидоры были лучше у наших соседей: Парешиных, Сафроновых. Мы, дети, к сожалению, отцу помогали мало. Мама нас ограждала, заставляла больше внимания уделять учебе. Основной нашей обязанностью было собирать урожай смородины. Это падало на летнее каникулярное время. Ягоду собирали ведрами, варили варенье на меду – сахара не было. Во время качки меда отец наливал нам в глубокие тарелки свежий жидкий мед, и мы хлебали его ложками, как суп, добавляя туда уже созревавший к тому времени «сеянец Гагарина». Тут же были и мои подружки со всей округи: Лиля Животягина, Нина Коченкова, Лия Данилова, Надя Худякова, Валя Арапова, Вера Парешина, Рая Воронина, Люба Сокол, Лида Суханова, Нелли Лось, Люся Иванова и еще кто был по случаю рядом. Но цветы мы любили. Сажали, сеяли и ухаживали. Позже цветами занималась мама, когда была уже на пенсии. У нас было множество сортов георгин, гладиолусов, разных однолетников. Мама регулярно участвовала вместе со своими коллегами-учителями (Е.Ф. Куят, М.Г. Заборской, Ю.Т. Лось и другими) в майминских выставках цветов, получала грамоты, подарки. Заканчивая повествование о саде, скажу, что основной урожай ягод и яблок мы сдавали на Горно-Алтайский винзавод. На полученные деньги нас учили, одевали. ................................................. Воспоминания опубликованы сотрудником Музея камня Татьяной Кульбедой Продолжение читайте в следующем номере.