Грустная сказка для взрослых

1 апреля 2022 02:04

Количество просмотров: 328

2 и 5 марта в Национальном драматическом театре им. П.В. Кучияка состоялись премьерные показы спектакля «Лодочник», поставленного заслуженным артистом республик Алтай и Тыва режиссером Амаду Мамадаковым по оригинальной пьесе А. Яблонской. Анна Яблонская – украинский русскоязычный драматург, поэт, прозаик, публицист – погибла в 2011 году в Москве в результате теракта в Домодедово. Ее называли одной из самых важных представительниц женской линии в новой российской драме. Многие ее работы, как отмечают критики, достигают философских высот, нечасто являющихся в натуралистических опытах современного театра, и благодаря этому занимают место в ряду постановок, «типичной чертой которых является философская настройка, обобщение документальной реальности в более плотных, архетипических образах». Спившийся Орфей и Эвридика-самоубийца «Лодочник» Анны Яблонской – легкая остроумная пьеса, где в поисках заработка на хлеб и водку незадачливый пьющий Сторож случайно встречает Деревьев-искусителей, которые очень кстати сообщают ему о вакансии лодочника («И что делать надо? – Народ переправлять с одного берега на другой. – А кто ж за лодку платить будет‚ если по мосту можно за бесплатно? – В этом вся суть. Заинтересовать нужно!»). Но река оказывается неназванным Стиксом («Ты хоть знаешь‚ как река называется‚ лодочник? На «сэ» начинается – на «сэ» кончается!» – так просветит Сторожа-лодочника первая пассажирка), вакантное место – должностью Харона, а работодателем – сама Смерть, которая то ли мужчина, то ли женщина (ведь вряд ли она имеет пол). Так бы и перевозил Орфей-лодочник вместо сбежавшего в спортзал Харона-йога к людям в балахонах на том берегу довольно странных персонажей, среди которых попадаются даже извест-ные писатели. И с суровой работодательницей поладил бы за большие премиальные, квартиру в центре, золотой унитаз и яхту. Но однажды в его лодку села женщина, находящаяся в коме после рокового падения с лестницы («Мне сказали, что можно сгонять на экскурсию. Если что – вернусь») – Эвридика, с которой Орфей много лет назад по какой-то глупости расстался. И он не может отпустить ее туда, откуда не возвращаются! Он должен, он очень хочет повернуть вспять время, обмануть саму смерть и даже жизнь… Странная сказка «Лодочник» Амаду Мамадакова чем-то неуловимо похож на «Сказку» Виктора Цоя: «Там за окном сказка с несчастливым концом. Странная сказка». Столб электрический, который приводит в чувство пьяного по случаю очередного увольнения «по собственному желанию» будущего Лодочника разрядом тока, не только читает ему мораль («Встань‚ не богохульствуй. Сначала по матушке меня‚ а потом: «Господи прости!»), но и посвящает его в суть ведических гун. Именно с этой сцены можно отсчитывать отличия от оригинальной пьесы – там встреча со Столбом происходит уже после того, как сторож Саша приходит заключать переворачивающий его жизнь контракт. В постановке Амаду Мамадакова с этой сцены все только начинается. Да и заканчивается действо тоже разрядом тока – и финал остается открытым: то ли все случилось, а то ли осталось миражом... Первая пассажирка Лодочника оказывается самоубийцей. Потом она расскажет Лодочнику, что смысла в ее последнем протесте против несчастной жизни не было – страдание не прекратилось, одиночество не оставило ее душу, и теперь ей предстоит неопределенный срок небытия, прежде чем можно будет вернуться на землю. Знаменитый писатель, поначалу упрашивающий Лодочника отпустить его потихоньку («Ты всем скажешь, что меня доставил, а я потеряюсь. В деревню пойду, стану учителем русского языка!»), на том берегу преображается в Просветленного, общающегося с великими умами человечества и светочами алтайской культуры. И этим он радост-но поделится с Лодочником, когда тот придет на берег другой жизни в поисках своей любимой, – будто укажет главному герою дальнейший путь. Таинственный Йог-Харон появится на сцене будто из ниоткуда (в оригинальной пьесе Лодочник идет к нему в спортзал). Не будет мучительных тренировок, но будет разговор между ними – ненавязчивый, слегка отстраненный. Может быть поэтому производящий более сильное впечатление. – Не много ли получается самоубийц в этой истории? – Эта проблема, к сожалению, очень актуальна для нас, – говорит режиссер спектакля. – Уходят из жизни совсем молодые, почти дети, уходят взрослые люди, старики – от отчаяния, ощущения ненужности, в знак протеста. За каждой такой историей – много боли, но человек должен понимать, что этот шаг – не решение, не выход. У каждого из нас свой путь и свой час. Поэтому решил довести эту линию до логического конца. Главная героиня – Оля, которую любит Лодочник, – все же имеет шанс вернуться, за нее есть кому бороться, она нужна хотя бы двоим людям. – А главный герой? Пусть он, отправляясь, как Орфей, за своей любимой по ту сторону жизни, не умирает, его пьянство – разве не самоубийство? Как многие алкоголики, он винит в своих бедах кого угодно, но только не себя: «Бог создал меня писателем или актером, а злая судьба изнасиловала и сделала сторожем». – И эта беда наболевшая. Мы – посредники между произведением и зрителем, даем картину, рассказываем историю. Если кто-то после этого начнет думать, искать другой выход – это будет хороший результат. До определенного момента «Лодочник» воспринимается как сказка для взрослых, причем даже забавная при всем трагизме ситуаций, – в диалогах, в неожиданных выводах: Смерть, оказывается, не любит йогов, потому что те достигают схожего состояния в медитации и не особенно ее боятся, а встречающие по ту сторону жизни таинственные личности в балахонах зависят от бюрократических заморочек, значит, человеческое сохраняется и там. Такой формат, обозначая очень серьезные философские и мировоззренческие вопросы, одновременно дарит надежду: мы же взрослые люди, способны осознавать и делать выводы, и однажды мы возьмем свою жизнь под контроль и все сможем исправить! Уж во всяком случае, вооруженные знаниями, постараемся минимизировать в своей жизни влияние «гуны невежества» и приложим все усилия, чтобы держаться «состояния благости»! Обретает имя Лодочник – похоже, он и сам за всю эту историю только на другом берегу Стикса вспоминает, что его зовут Саша. Стряхивает с себя морок Оля: «Вся моя жизнь зависела от глупостей, потом они сложились в пазл...» Воссоединяются близкие люди – Саша, Оля и их пятнадцатилетняя дочь Маргоша: «Мы будем жить нормально, просто нормально, утром будем здороваться и улыбаться, мы, может, иногда будем ругаться, но никогда не перестанем любить друг друга, мы больше никогда друг друга не бросим, потому что мы – семья!» И даже Йог-учитель не оставит их, если вдруг у ученика ослабнет воля («Саша, если что, ты знаешь, где меня найти… – В астрале? – В спортзале, Саша! В спортзале»). Хеппи-энд, как и полагается в сказках, даже если они написаны для взрослых. Но вот Лодочник подходит к Столбу, чтобы поблагодарить за все – как-никак, именно Столб положил начало всей этой истории, мистическому путешествию, подарившему в итоге новую жизнь. И опять разряд тока… – Так чем же все-таки завершилась эта история? Счастливым воссоединением Орфея и Эвридики нашего времени, или все – просто галлюцинация? – А это каждый зритель определяет для себя сам, – отвечает Амаду Мамадаков. – Вместе с актерами мы решили, что сделаем двойной открытый финал. Согласитесь, эта информация непростая, вероятно, не все сразу готовы ее принять. Но я повторюсь: если хоть один человек начнет искать для себя новый путь из ситуации отчаяния, состояния невежества – это будет очень хороший результат. Обращение к буддизму в нашей истории – с одной стороны, развитие уже заложенного в сюжете Яблонской, с другой – для алтайского, тувинского, бурятского зрителя эта трактовка гораздо ближе, чем, скажем, для московского. – А лично для Вас финал какой? – Если откровенно… Не все так однозначно. – На премьере присутствовали представители религиозных конфессий, как они приняли такой взгляд? – Работая над спектаклем, я обращался к буддистам в нашем городе, консультировался с ними, они одобрили все, что мы сделали. Православный же священник отозвался о «Лодочнике» так: «Это – о вечном». Я люблю тебя, «Лодочник» Пожалуй, об этой постановке можно говорить очень долго – практически бесконечно. Как всякая сказка, необычный спектакль дает обильную пищу для размышлений. Причем какие-то мысли приходят почти сразу, уже оформившимися, а другие только обозначаются пунктиром. Например, сходство Лодочника с героями Чарли Чаплина – шляпа а ля котелок, маленькие усы, мешковатые штаны и пиджачок просто кричат: «Это же Бродяга из «Огней большого города»!» – Евгений Папитов может быть разным. Почему для этой роли Вы выбрали для него образ чаплинского Бродяги? – Дело в том, что Евгений давно просил меня поставить что-нибудь именно «на него». Поскольку в этом году у него юбилей, можно считать «Лодочника» бенефисом – актер на сцене практически весь спектакль. А что до образа… Вы знаете, что для любого артиста «сыграть Чаплина» – высший пилотаж? Но и для зрителя такая «роль Чаплина» большая удача, потому что так создается образ, в котором смех – сквозь слезы. Очень может быть, что другой Лодочник – более романтичный, более похожий внешне на «настоящего мужика», которого искала и ждала всю жизнь и даже после жизни главная героиня, – не вызвал бы такого искреннего сострадания, чувства, которое обязательно должно возникнуть у зрителя, чтобы началась та самая работа души, ради которой и существует театр… Или взять оформление спектакля. Оно предельно лаконично: светящийся куб – то красный, то синий, – да медицинская каталка (она же лодка), навевающая ассоциации не только с лечебницей, но и с исцелением. Художник-постановщик спектакля, заслуженный художник РФ Валерий Тебеков работал над «Лодочником» в соавторстве с известным художником-графиком Павлом Ойношевым. Если вам приходилось бывать на его выставках, декорации этого спектакля тоже станут для вас источником ассоциаций, размышлений. Уж такое это дело – творчество: одно цепляет другое, и вот вы пытаетесь ухватить за хвост ускользающую мысль, разгадать важную загадку, понять что-то главное. – Декорации намеренно простые, – говорит Амаду Мамадаков.– Хочется, чтобы спектакль побывал на разных сценах республики и при этом зрители увидели его таким, какой он на нашей главной сцене. А большие декорации далеко не увезешь, да и не везде их удастся разместить. Я оставляю «Лодочника» в надежных руках – надеюсь, что он будет жить, его полюбят… Надеюсь на это тоже – постановка стоит того, чтобы ее увидело и полюбило как можно больше зрителей. ................................................. Александра Семенова